В середине декабря 1981-го в собственной квартире дома по Кутузовскому проспекту было обнаружено бездыханное тело яркой характерной актрисы Зои Федоровой. Она была убита выстрелом в упор. Вещи и ценности остались нетронутыми. Следствие по делу велось в течение трех лет, но ни одна из версий не подтвердилась. Материалы списали в архив. Прошли годы. И только в наши дни выяснилось, что уже будучи в преклонном возрасте она попросила разрешение на эмиграцию в США, где проживала ее единственная дочь. Однако, Фёдорова была носителем тайны, которая никогда и ни при каких обстоятельствах не должна была покинуть территорию СССР.
Москва. 1941-й
Нарушив хронологию событий, на время вернемся в военную Москву 1941-го. Стремительно приближающая танковая армада противника и отсутствие сил для организации полноценной эшелонированной обороны, вынуждают советское правительство готовиться к эвакуации. Город придется оставлять. Государственный комитет обороны издает соответствующее постановление №740, в котором есть одна весьма интересная фраза «…4-му управлению НКВД провести спецмероприятия по устному распоряжению Л.Берии…».
Напомним, что данное Управление под начальством П.Судоплатова было создано для организации и проведения диверсий в тылу противника. Основной костяк составляла, так называемая, «бригада ОМСБОН», укомплектованная спортсменами, цирковыми артистами и другими деятелями искусства. Присутствовали в структуре и инженерно-саперные части, осуществлявшие минирование стратегически важных объектов.
В этой связи хотелось бы напомнить малоизвестные факты успешных диверсий лета-осени 1941-го на оккупированной Украине. Так, на рассвете 24 сентября в Киеве неожиданно «взлетела на воздух» городская комендатура, разместившаяся в бывшем магазине «Детский мир» на Крещатике. В последующие дни буквально в мелкую пыль было стерто здания цирка, консерватория, кинотеатр Шанцера, гостиница «Континенталь».
Мощные взрывы практически полностью уничтожили центральную часть города. Немецкие власти потребовали от диверсантов сдаться в обмен на жизни заложников из числа мирного населения. Однако, на их предложение никто не откликнулся. Именно тогда в Бабьем Яру появились первые сотни жертв, но подрывы не прекратились.
В октябре в Одессе взорвалось здание комендатуры на Марзлиевской, 40 (позже Энгельса). В ноябре пришла очередь Харькова. Непонятным образом одно за другим рушились хорошо охраняемые строения, ранее проверенные немецкими саперами. Под обломками погибли десятки чинов администрации и высших офицеров. Так, например, во время совещания коменданта города генерала Брауна с руководством Вермахта, гестапо, СС и СД было взорвано здание бывшего штаба округа, располагавшееся на ул.Руднева. Никто не выжил.
Никаких отрытых архивных документов по минированию Москвы нет. Крохи, которые были доступны историкам, в 1981-м засекретили под грифом «Хранить вечно». Исследователям известна лишь карандашная записка Судоплатова на имя Л.Берии о потребностях саперов ОМСБОН, необходимых для успешного проведения «спецмероприятий». Речь в ней идет о десятках километрах детонирующего шнура, тоннах взрывчатки и тысячах детонаторов.
В своей автобиографической книге «Записки нежелательного свидетеля» советский диверсант №1 пишет: «В октябре 1941-го меня вызвали к Л.Берии, в кабинете которого присутствовал Маленков. Нарком приказал произвести минирование наиболее важных городских сооружений: основные железнодорожные вокзалы, некоторые жилые здания, объекты оборонной промышленности, отдельные станции метрополитена, стадион «Динамо», правительственные подмосковные дачи и другие объекты. Работы велись круглосуточно, но приказ выполнили».
Обратите внимание, что никаких письменных распоряжений Судоплатов не получал, соответственно, аналогичным образом отдавал приказы своим подчиненным – устно, лично и без свидетелей. Командиры групп знали только свои задачи и схем минирования не составляли. Всю информацию держали исключительно в памяти. Непосредственные исполнители действовали в рамках конспирации.
Одного из них, В.Озерецковского, в 2005-м разыскали корреспонденты «Комсомольской правды». В интервью он рассказал, что их группа работала в Большом театре, здании Госснаба и гостинице «Метрополь». Технология закладки зарядов была достаточно сложной: разбирали фундаменты, пробивали шурфы, укладывали в них ящики с взрывчаткой, устанавливали детонаторы и проводили разводку проводов.
Работали сменами по 12 часов. Каждый занимался своим делом. В задачу Озерецковского входила установка детонаторов. Он параллельно соединял их в единую цепь, а двужильный провод выводил на поверхность. Что с ним делали потом, даже не представляет. Для этого были другие люди, причем, исключительно из офицерского состава.
После завершения на полы укладывали старое покрытие и всё тщательно маскировали так, чтобы никаких следов присутствия «подозрительных личностей» в помещениях не оставалось. Других столичных объектов эта группа не минировала. Ее перебросили в Калугу для «обустройства» кинотеатра «Комсомолец». Потом были нефтяные промыслы Кавказа, диверсии под Ровно и другие ратные дела.
Когда журналисты спросили минера-диверсанта, сможет ли он показать места, куда закладывал заряды в 1941-м, то получили отрицательный ответ. Во-первых, времени много прошло, а во-вторых, исполнитель знал только свой кусок работы и никогда не видел ее окончательного результата: ни способа маскировки, ни оконечной точки, с которой должен был производиться подрыв заложенных зарядов.
Москва. 1981-й
В ходе плановой проверки режимных объектов Москвы сотрудники КГБ обследовали подвальные помещения здания Госснаба СССР, что в Орликовом переулке. В результате неосторожного обращения со стены отвалился кусок штукатурки, под которой оказался пучок проводов, шедший из «неоткуда в никуда». Имеющаяся электрическая схема о наличии каких-либо кабелей в данном месте не сообщала.
Последующее исследование показало, что провода вообще не имеют отношения к проводке, поскольку являются детонирующими кабелями. Да еще и немецкого производства образца 1930-х годов. В конечном итоге они привели контрразведчиков к сотням килограммов взрывчатки, замурованных в фундаменте.
Одновременный подрыв смог бы расколоть огромное многоэтажное здание надвое. Под обломки неизбежно попадал обширный участок Охотного ряда и улицы Горького. Параллельному разрушению подверглись гостиницы «Москва», «Националь» и «Интурист». О гипотетическом количестве жертв не хотелось даже думать. Основная опасность состояла еще и в том, что за прошедшие четыре десятилетия структура взрывчатого вещества претерпела необратимые изменения, степень которых была непредсказуемой. Это означало, что причиной детонации тротила могло стать практически любое воздействие.
Никто не знал – нашли все заряды или только некую часть. «Комитетчики» лишись сна: им удалось определить, откуда идут провода, но по-прежнему не было ответа на вопрос – куда они должны, в конце концов, привести? Поскольку существовала высокая вероятность цепной реакции, то решили оперативно отыскать схемы минирования, чтобы не работать вслепую и случайно не спровоцировать катастрофу. «Поставили на уши» всех, включая военных историков и архивистов, стали лихорадочно искать непосредственных исполнителей. Всё тщетно. Были вынуждены повторно допросить П.Судоплатова.
Напомним, что сразу после убийства И.Сталина в 1953-м его арестовали, обвинили «во всех тяжких грехах» и постановили — «расстрелять». Для новых руководителей страны этот человек был крайне опасен, поскольку слишком много знал того, о чем следовало бы забыть навсегда. Как говорят, нет человека – нет проблем.
Однако, приговор в исполнение не привели, поскольку Судоплатов искусно имитировал острое расстройство психики. Вначале его поместили в закрытую психиатрическую лечебницу, а после отправили во Владимирскую тюрьму. Освободили только в 1968-м по отбытию 15-летнего срока наказания. Полностью реабилитировали в 1992-м, незадолго до смерти.
Одним из обвинений, предъявленных генералу в 1953-м, была подготовка террористических актов в отношении новых руководителей государства. Якобы, далеко не все заряды, заложенные в 1941-м, были извлечены и обезврежены после того, как необходимость в них отпала. В частности, речь шла о правительственных дачах.
Большая часть протоколов его допросов по понятным причинам не сохранилась из-за наличия в них компромата на первых лиц страны. Из доступных материалов следует, что после того, как немцев отбросили от города, и угроза его сдачи перестала существовать, «по четкому скоординированному плану под строгим контролем было произведено разминирование всех объектов. Заряды были извлечены и утилизированы…».
В своей книге «Разведка и Кремль», вышедшей в 1996-м, он пишет: «В 1953-м, после ареста, моему заместителю Орлову поручили организовать проверку госдач на наличие оставленной взрывчатки. Поисковые работы продолжались в течение двух месяцев, но ничего отыскать не смогли…». Напомним, что именно М.Орлов командовал ОМСБОН в 1941-м.
Здесь возможны два варианта. Первый — задачи саперам ОМСБОН по минированию Москвы ставил лично Судоплатов и он же составил перечень объектов. Из-за высокой секретности мероприятий Орлова не поставили в известность о том, где конкретно будут работать его подчиненные.
Как рассказывал Озерецковский, документы у них отобрали и велели в любых нештатных ситуациях называть некий телефонный номер. Однажды он самовольно отлучился с вахты, чтобы позвонить больной матери, и был задержан патрулем. Назвал телефон. Те перезвонили, извинились и его отпустили.
Второй вариант событий 1953-го таков: М.Орлов знал, что в 1941-м далеко не вся заложенная взрывчатка была обезврежена. Причины были разные, в том числе, труднодоступность или полная недоступность, а также неизвлекаемость. То есть, любая попытка снять взрыватель неизбежно вызывала детонацию.
Если бы полковник нашел в себе силы признаться в этом, то его неизбежно поставили бы к стенке рядом с бывшим начальником. Он решил промолчать и ничего не найти.
Сейчас понятно, что Судоплатов тогда всей правды не рассказал, но в 1981-м некоторыми секретами всё же поделился. Как минимум, он ответил на самый главный вопрос о месте нахождения «кнопки», нажав на которую можно было бы стереть с лица земли весь исторический центр Москвы. Это признание стоило жизни Зое Федоровой.
Продолжение следует.
Читайте нас в:
