Для Беларуси первой половины ХХ века характерен бурный рост национального самоопределения и стремления к независимости. Далеко не всегда лидерам движения удавалось передать свои жизненные принципы и идеи даже собственным детям. Ошибки родителей обошлись им слишком дорого. Откровенно говорить об этом, долгое время было не принято, поэтому подробности сложно отыскать даже в архивах.
Дочери премьер-министра БНР
У премьер-министра БНР Вацлава Ластовского от брака с Марией Ивановской было две дочери: Анна и Станислава. Их совместная жизнь была недолгой: супруги расстались еще до начала Первой мировой войны.
Повзрослев, младшая из дочерей, проживала в Каунасе, а Ластовского за отца не считала. Поговаривают, что Станислава родилась от романа Марии с Иваном Луцевичем (Янкой Купала), который по официальной биографии детей не имел.
Что касается старшей дочери, Анны, также известной под именем Оно Главацкене, то она жила в Минске, занималась переводами на литовский язык и даже планировала написать воспоминания. Ее квартира находилась в доме, в котором компактно проживали многие деятели культуры и науки. Сегодня это пр. Независимости, 43.
Подробных сведений о личной или общественной жизни обеих премьерских дочерей история не сохранила. Их мать вместе со своей сестрой Софией много писали под псевдонимом «Сова из орешника». Произведения стали классикой литовской детской литературы.
Дети поэтов
Что Янка Купала официально детей не имел, читатель уже знает. А вот у Константина Мицкевича (Якуба Коласа) с женой Марией Дмитриевной было трое сыновей: Даниил, Юрий и Михаил. Данила стал химиком. Создавал и работал директором музея Я.Коласа. Его похоронили на Военном кладбище в Минске. Юрка пропал без вести на фронте под Вязьмой осенью 1941-го. Младший сын, Михаил, доктор технических наук и до сих пор, несмотря на солидный возраст (93 года), принимает участие в различных культурных мероприятиях.
У еще одного знаменитого белорусского писателя, Самуила Плавника (Змитрока Бядули), детей было двое — Зоя и Ефим. Зоя умерла в 1975 году, а Ефим (рожденный в 1934 году) еще живет и делает все возможное для сохранения памяти о своем отце. В частности, пытается осуществить идею переноса на родину его праха из далекого казахстанского Уральска, где за могилой никто толком не ухаживает.
Улица младшего сына
У белорусского историка, сторонника БНР Митрофана Довнар-Запольского было трое детей: Вячеслав, Всеволод и Ирина. Всеволод, отучившись в Киевском университете, в котором преподавал его отец, в 1917 году примкнул к партии большевиков и возглавил столичный отряд Красной гвардии. В 1919-м он умер в Гомеле от тифа, а в Киеве его именем была названа улица. В 2015-м во время повальной «декоммунизации» прежняя украинская власть нашла элегантный выход из щекотливой ситуации — улицу имени сына переименовали в честь отца.
Старший из сыновей, Вячеслав, также вступивший в Красную Армию погиб на фронтах Гражданской войны. Сам Довнар-Запольский до конца жизни оставался сторонником идеи белорусской государственности в форме народной республики, а подвиги сыновей никак не повлияли на то, что в 1920-е годы его научные концепции вначале жестко критиковали, а затем и вовсе обвинили в подготовке контрреволюционного заговора .
Иван Красковский. Эмиграция благодаря дочери
С Киевом некоторое время была связана и биография Ивана Красковского, известного тем, что он успел поработать в правительствах сразу двух непризнанных республик — БНР и УНР. После прекращения их существования его жизненный путь сложился достаточно стандартно для революционных преобразователей этого времени: педагогическая работа в Вильно и Двинске, возвращение в БССР, тюрьмы и лагеря.
Его дочь Людмила в 1920-е годы уехала учиться в Пражский университет, где закончила философский факультет. Осталась в Чехословакии и прожила там более 90 лет, работая в Словацком краеведческом музее в Братиславе. Наличие дочери — гражданки другого государства, позволило Красковскому после смерти Сталина получить разрешение на выезд из СССР.
Возлюбленная Исаия Казинца
Автор религиозного гимна «Магутны Божа» (одно время его даже хотели сделать официальным гимном Беларуси) композитор Николай Равенский только чудом избежал репрессий: одного его брата расстреляли большевики в 1937-м, второго — немцы в 1941-м. Его дочь Елена в оккупированном Минске была подпольщицей и «по совместительству» возлюбленной Исаия Казинца — первого руководителя городского сопротивления.
В мемуарной литературе она упоминается как «Леля РЕвинская» — то ли по неточности, то ли чтобы избежать ассоциаций с «неудобным» родителем. В марте 1942-го немцам удалось раскрыть диверсионную сеть, действующую в Минске. Елену в числе 28-ти схваченных подпольщиков повесили в городском сквере. Другая дочь, Ольга, пошла по отцовским стопам и стала солисткой хора Белорусского радио и телевидения.
Сам Николай Равенский вместе с немцами ушел на Запад. Жена с маленьким ребенком на руках ехать отказалась. Композитор остался в исторической памяти, благодаря тому, что в 1947-м переложил на музыку стихотворение Натальи Арсеньевой под названием «Молитва», написанное в 1943-м. Свое произведение он назвал «Боже всесильный» («Магутны Божа»).
Трагедия в городском театре
У поэтессы Натальи Арсеньевой и военного Франциска Кушаля было двое сыновей — Ярослав и Владимир. Жизнь старшего из них трагически оборвалась в оккупированном Минске.
22 июня 1943 года он оказался среди жертв партизанской диверсии в Минском городском театре. Сегодня в этом здании находится Купаловский театр. В зале было заложено мощное взрывное устройство, предназначенное для уничтожения генерального комиссара Беларуси Вильгельма Кубе и других руководителей оккупационной администрации. В последний момент нацисты передумали и на спектакль не пошли. Основную массу зрительской аудитории составляли молодые люди – участники торжественного заседания, приуроченного к созданию Союза белорусским молодежи.
Вероятно, непосредственные исполнители попытались предотвратить взрыв, но либо не смогли, либо опоздали. В результате погибло 13 человек, которых похоронили на Военном кладбище, на углу улиц Долгобродской и Берестянской. Три трупа, так и не опознали. Полагают, что это были тела диверсантов.
Праведники Ивановские
Белорус Вацлав Ивановский, больше известный в качестве основателя националистического издательства «Загляне солнце и в наше оконце», имел троих братьев: двух поляков — Ежи и Станислава, и литовца — Тадеуша. Не удивительно, что при таком многообразии выбора его дочь, Анна, во время немецкой оккупации имела полное право утверждать, что отец только считал себя белорусом, а на самом деле является поляком.
Вместе с матерью Сабиной в 2001 году они получили титул праведников народов мира. В 1941-м, переезжая из Вильно в Минск на должность бургомистра, Ивановский попросил жену и дочерь вывезти из города в свое поместье двух евреек, что спасло их от смерти. Его самого убили в декабре 1943-го на улице в Минске. Принято считать, что за этим стояла гитлеровская контрразведка.
Бургомистр, действительно, сочувствовал подполью из числа представителей польской Армии Крайовой, а Вильгельм Кубе закрывал глаза на сомнительные контакты подчиненного. В сентябре 1943-го Служба имперской безопасности, как минимум, не препятствовала ликвидации неудобного для них Кубе, а буквально через два месяца убрала и Ивановского, фактически расчищая дорогу Радославу Островскому, который к этому времени добрался до Минска, спасаясь от наступающей Красной Армии.
Не состоявшиеся шпионы Луцкевичи
Юрий и Леон — сыновья одного из основателей белорусского национального движения Антона Луцкевича. Его жена, Софья Абрамович, была еврейкой, поэтому дети по немецким законам того времени считались «полукровками».
Братья закончили Виленскую белорусскую гимназию. После окончания технического училища Юрий поступил в офицерскую школу, а после 1939-го работал в Вильно электромонтером. Во время немецкой оккупации они учительствовали — сначала в Радошковичах, а после — в Барановичах.
После отступления гитлеровцев из Беларуси оба Луцкевича вместе с большой группой молодежи оказались в разведшколе Абвера в Дальвице (ныне — Калининградская область России). Белорусские националисты наивно надеялись, что эта подготовка пригодится впоследствии при создании собственной армии. Они лелеяли надежду, что война закончится разгромом и Гитлера, и Сталина. Победившие западные демократии откроют им путь к созданию независимой Беларуси.
В конечном итоге обоих недоучившихся шпионов в 1945-м арестовали в Белостоке и надолго отправили «шлифовать полученные навыки» в колымские лагеря. Они выжили и до конца жизни оставались верными своим юношеским идеалам, поэтому искренне радовались провозглашению белорусской независимости в 1991-м.
Агент Абвера
Антон Шантыр приходился сыном белорусской поэтессе Людвике Савицкой-Войцек (Зоське Верас) и Фабиану Шантыр – одному из членов Белорусского национального комитета, впоследствии расстрелянному большевиками за «злоупотребление служебным положением» в должности управляющего делами пищевой комиссии Красной Армии.
Как и братья Луцкевичи, во время оккупации Антон оказался на немецкой стороне. Его фамилия упоминается среди ближайших помощников начальника политического отдела минского СД Шлегеля в деле создания фиктивного «Центрального комитета освобождения Западной Белоруссии». Предполагалось, что в 1944 году Комитет возьмет на себя руководство советскими партизанскими соединениями Беларуси и отдаст приказ выступить против наступающей Красной Армии.
Существует легенда, что, будучи арестованным органами госбезопасности, Антон Шантыр несколько лет выдавал себя за немецкого военнопленного. Однако, по свидетельствам политзаключенного Петра Решетникова, был раскрыт во время заключения одним из своих бывших сослуживцев по Абверу и получил 25 лет лагерей, из которых уже не вернулся.
Партизан Тарашкевич
Сын депутата польского Сейма и создателя первой белорусской грамматики Бронислава Тарашкевича, Радослав, родился в 1925 году в Радошковичах. После прихода немцев он устроился на работу в отдел по сбору налогов городской управы. Был связан с советским подпольем. В 1943-м под угрозой неизбежного ареста ушел в лес, и в июне 1944 года, перед самым освобождением Беларуси, погиб в числе других бойцов бригады «Штурмовая» во время блокады партизанской зоны у озера Палик. Только в 2015-м стало известно, что Радослав покоится в братской могиле в Бегомле.
Как можно заметить, судьбы детей отцов возрождения оказались непредсказуемы. Зачастую они кардинально расходятся с жизнеутверждающими принципами предыдущего поколения. Их жизненный путь был непростым и неоднозначным. Впрочем, такое было и само время.
Читайте нас в:
