Операция «Рельсовая война», инициированная штабом партизанского движения (ЦШПД), началась 3 августа 1943 года. В ней участвовали отряды и соединения Беларуси, Украины, а также Смоленской, Орловской, Ленинградской и Калининской областей РСФСР. Приказ №0042 предписывал подрывать рельсы на основных, вспомогательных, запасных и иных путях, включая складские запасы. План в 213тыс. штук был досрочно выполнен, но пропускная способность железнодорожных магистралей не снизилась, а возросла. В июне до группы армий «Центр» дошло 1822 эшелона, а в августе, когда по партизанским донесениям «живого места» на дорогах уже не осталось – 2159.
Открытые архивные документы позволяют говорить о том, что значение и итоги «Рельсовой войны» изрядно преувеличены. Она изначально во всех смыслах была большой глупостью, желанием отдельных партийных функционеров выслужиться перед Сталиным, сопровождалась приписками и выявила полное нежелание непосредственных исполнителей рисковать собственными жизнями. Более того, она дискредитировала партизанское движение.
Самый настоящий концерт
Основная идея «рельсовой войны» состояла в создании преимущества армиям, сражающимся на Курской дуге, и условий для последующего контрнаступления путем лишения противника тылового снабжения: подкреплений, техники, боеприпасов и продовольствия. 19 сентября она плавно переросла в операцию «Концерт», которая продолжалась до 1 ноября. Помимо Беларуси, диверсии на железных дорогах массово проводились в Карелии, Прибалтике, а также в Ленинградской и Калининской области.
В планах был еще и «Зимний концерт», но спад количества диверсий начался уже с октября и продолжался до весны. Уже ощущалась острая нехватка взрывчатки, а немцы изобрели эффективные способы восстановления поврежденных участков. Помимо этого, они перешли на более активное использование автомобильного транспорта. Бороться с ним было сложнее, поэтому суммарный ущерб оценивается в районе 5% от общего числа задействованных машин.
«План мероприятий», спущенный из Москвы, предписывал белорусским партизанам в ходе «Концерта» подорвать 140 тыс. рельсов, но многие бригады существенно превысили плановые задания. Начальник Центрально штаба П.Пономаренко докладывал Верховному: бригада Дубровского выполнила план на 340%, бригада Маркова — на 310%, бригада им. Заслонова — на 255%, бригада Романова — на 172%, бригада Белоусова — на 146%, бригада им. Воронянского — на 137%, бригада Филипских — на 127% и так далее.
Совокупные цифры таковы. В первой операции было задействовано около 100тыс. партизан, которые подорвали 214.705 рельсов, из которых порядка 185тыс. находились в границах Минской железнодорожной дирекции. Во второй операции 120тыс. бойцов совершили 146.149 подрывов. Всего на территории Беларуси перебито свыше 350тыс. рельсов, что составляет 60 процентов от общего результата всех компаний 1943 года.
Правда, около 50тыс. поврежденных участков находились на неиспользуемых дорогах. Нацистам они никакого вреда не причинили, но снизили темпы восстановления путей, крайне важных при наступлении наших войск. Архивные документы скрупулезных немцев, серьезно относившихся ко всем учетам, говорят о повреждении всего 30тыс. рельсов, что составляет менее 10% от советских отчетов.
Удельный вес остановок движения, связанных с «рельсовой войной» на промежуточных перегонах достигал 24% от всех перерывов, вызванных диверсиями. Однако, на основных направлениях он составлял менее 3%. На январь 1943г. на территории оккупированной Беларуси было уложено около 11 млн. рельсов. Следовательно, 350 тыс. штук, разрушенных партизанами, составляли всего 3% процента. Комариный укус. На подрывы ушло почти 50 тонн взрывчатки, снабжение которой шло исключительно по воздуху. Ее могло хватить на уничтожение порядка 1.500 составов. Если бы так и было в действительности, то передовые части вермахта попросту не смогли вести интенсивные боевые действия.
Сама по себе идея подрыва рельсов была весьма заманчивой, простой и вполне реальной. Однако, противник не только располагал большими складскими запасами, но эффективно восстанавливал поврежденные участки путем сварки или замен. Потом стали использовать специальную 80-сантиметровую перемычку, устанавливаемую на поврежденный кусок рельса, которая одномоментно решила все проблемы с обеспечением непрерывного движения.
Согласно донесениям, в июле 43-го белорусские партизаны пустили под откос 742 эшелона противника, а в разгар «рельсовой войны» — только 463. Из этого явно следует, что вектор приложения усилий выбран ошибочно, а в условиях войны – даже преступно. Если суммировать все цифры докладов, поступивших в Центральный партизанский штаб, то получается, что группа армий «Центр» всю летнюю кампанию сидела на «голодном пайке». Между тем, она получала до 70 составов в день.
Причины провала операции
В своих мемуарах «главный партизанский диверсант» Илья Старинов пишет, что изначально было понятна низкая эффективность подрыва рельсов, как основного направления действий. В частности, всей взрывчатки украинских отрядов хватило лишь на 2% рельсов территориальных железных дорог. Если учесть, что они еще и лежали, где попало, то никакого реального ущерба врагу нанесено не было. Острым дефицитом были только паровозы. Именно их и следовало выводить из строя. Перегнать тяговый состав из Европы невозможно в принципе, поскольку он создавался под колею другой ширины.
Еще одной весомой причиной провала, по мнению Старинова, является неподготовленность операции в плане материального снабжения. Чтобы эффективно работать на транспортных коммуникациях противника, крупным партизанским соединениям требовалось не менее 50.000 тонн различных грузов и порядка 2.000 специально обученных диверсантов-подрывников. Всего этого не было, как и необходимого количества транспортных самолетов, способных перебрасывать большие партии грузов через линию фронта. Планирование, как таковое, отсутствовало. Поэтому печальный результат был прогнозируемым.
Зачем ее вообще проводили
Официально «Рельсовую войну» и «Концерт» проводили в целях обеспечения интересов армий, сражающихся на Курской дуге, и планирующих наступать по Левобережной Украине и под Смоленском. На самом деле эта версия, вошедшая во все учебники истории, придумана уже после войны. Ее несостоятельность становится понятной. Если внимательно присмотреться к датам. Начало Курской битвы – 5 июля 1943г. Дата приказа №0042 – 17 июля, а начало активных действий – 3 августа.
Общеизвестно, что сражение под Курском по своему масштабу, военным и политическим последствиям считается одним из самых значимых во Второй мировой войне. Помимо тех, кто непосредственно погибал на полях сражений, было много других, изъявивших желание «принять участие». К последним можно справедливо отнести П.Пономаренко, который только в мае примерил новенькие генеральские погоны, и горел желанием показать Сталину свои возможности и значимость возглавляемого им участка работы. В общем, хотел выслужиться.
Он воспользовался идеями бывшего заместителя по диверсионной работе ЦШПД, уже упомянутого И. Старинова, и предложил Ставке начать «рельсовую войну». Поступившую инициативу, как принято, рассмотрели и одобрили. Незамедлительно состряпали приказ — начинайте. Никакой предварительной подготовки и расчетов. Никаких районов главных ударов, никаких конкретных объектов и даже тактики действий. Распоряжение разослали на места, там взяли под козырек и приступили к исполнению. Приказы командования, как известно, не обсуждаются.
Из образования Пантелеймон Кондратьевич имел Рабфак и Институт инженеров транспорта, в котором больше занимался комсомольской работой. Штабной работы не знал, аналитических способностей не имел, поэтому масштабные войсковые и диверсионные операции по определению самостоятельно планировать не мог. Когда в 1938г он возглавил ЦК ВКП(б)Б, то первым делом попросил у Сталина увеличить квоты на репрессии: первая категория (расстрел) – на 2.000 человек, вторая (лагеря) – на 3.000 человек.
Недалекий партийный функционер мыслил стандартными категориями того времени: увеличить надои, тонно-километры, повысить урожайность и так далее. Так он и действовал. Нечему удивляться, что партизаны получили приказ, требующий повредить определенное количество рельсов за конкретное время, независимо от того где они уложены или попросту складированы. Пантелеймон Кондратьевич искренне считал, что от подрыва 250 тыс. рельсов будет колоссальная польза. А если штуки перевести в погонные метры, тонны и тонно-километры, то его личный вклад в общую победу «будет весомее других». Приписки к реальным цифрам – были обычной нормой. Главное – правильно и вовремя доложить. Но самое интересное еще впереди.
Читайте нас в:
