Антиалкогольное движение началось с Гродненской губернии и охватило 32 региона Российской империи. Только в западной части страны на землях современной Беларуси идею полного отказа от употребления спиртных напитков поддержало более 1,6 млн. человек или 84,2% населения. На подавление «бунта» царь Александр II бросил регулярные войска. Свыше 11тыс. «трезвенников» отправили на сибирские каторги, где многие погибли.
В мае 1858 года на стол гродненского губернатора Ивана Абрамовича Шпеера (чуть ли не единственного чиновника столь высокого ранга, происходившим из крещеных евреев) легла весьма тревожная докладная записка. Ее автором было доверенное лицо «Держателей Кобринского рюмочного откупа, казенных трактиров и пивоварен» Карл Клюге. Предприниматель жаловался на крестьян, вступивших в товарищества трезвости, что привело к катастрофическим потерям «питьевого промысла». Он покорно просил немедленно прекратить столь разрушающий процесс, ведущий к крайне негативным последствиям.
Откупщиков, шинкарей и кабатчиков напугал размах движения, развитие которого на тот момент находилось лишь в начальной стадии. В августе портные, сапожники и столяры Ковно в полном составе дали зарок не употреблять алкоголь, и потребовали друг от друга следить за соблюдением обета. В сентябре уже трясло всю Ковенскую губернию, которая на тот момент занимала территорию почти всей сегодняшней Литвы. Хотя процесс имел глубокие социальные корни, связанные со злоупотреблениями тех, кто официально наживался на торговле легальным «наркотиком» того времени (алкоголем) — откупщики, панство, вертикальщики, кабатчики, — значительную роль в его расширении и распространении сыграл католический костел и православная церковь.
Сама по себе идея трезвого образа жизни, возникшая в США в начале XIX века, изначально имела религиозный подтекст и пропагандировалась исключительно священниками. Принято считать, что главная роль в ее популяризации в Европе принадлежит ирландскому проповеднику Теобальду Мэтью. Из Ирландии протуберанцы трезвости перекинулись на Англию, Францию, Германию и другие страны. В 1851 году Папа Римский Пий Х даже издал специальную буллу (важный документ, скрепленный золотой печатью), которая одобряла и благословляла повсеместное создание подобных объединений. В Российской империи, как обычно, шли своим путем.
Борьба со злом
Царское правительство, отдавшее в частные руки бразды торговли алкоголем, получало стабильный доход, который рос год от года. При этом злоупотребления и ущерб, наносимый здоровью населения, никого не интересовали. При очередном повышении откупа (налога) трактирщики автоматически увеличивали отпускные цены на качественный алкоголь. При этом они были обязаны сохранять стоимость водки, установленную государством — «три рубля ведро». Как неизбежное следствие разнонаправленных требований, появились напитки серого цвета («сивуха»), в которые для крепости, как писали демократические журналисты того времени, добавлялись «ядовитые вещества». Народ роптал, но пить не переставал.
Неожиданно для всех газеты начали писать, что в Западных губерниях Империи (Ковенской, Виленской и Гродненской) за считанные дни десятки тысяч людей принесли присягу, отказавшись от алкоголя до конца жизни. Для надежности обет внесли в специальные книги, которые были при костелах, поскольку основную часть населения составляли католики.
В Ковенской губернии самой яркой личностью являлся епископ Волонцевич, происходивший из крестьянской семьи и хорошо знавший жмудский (литовский) язык. Когда начались массовые отказы от употребления спиртных напитков, он поддержал верующих и всячески стимулировал тех, кто еще сомневался в целесообразности присоединения к движению за трезвость. За свои средства значительными тиражами – до 40тыс. экземпляров — священник издавал и распространял специальную пропагандистскую литературу.
Вместе с этим, процесс перехода «к здоровому образу жизни» не был таким безобидным, как может показаться со стороны. Тех, кто отказывался «трезветь» или давал клятву и нарушал ее, «инквизиция» наказывала морально и физически. «Отступников» мазали дегтем и привязывали к крестам, выставляя на всеобщее посмешище, секли розгами, сажали в темницы храмов и монастырей.
Параллельно с трезвостью активно боролись трактирщики и производители алкоголя. Они завалили губернаторов доносами, количество которых ежемесячно росло в геометрической прогрессии. Как неизбежное следствие, повсеместно начались погромы трактиров, к которым косвенно приложил руку сам Николай Гоголь. В «Тарасе Бульба» он, в частности, написал: «Корчма вообще была страшным злом для крестьян. Здесь исчезало благополучие, и терялись жизнь целых семей. Причем, крестьян буквально заставляли пить, ибо каждый пан имел пивоварню, гнал спирт, и спускал норму, которую мужик или должен был выпить, или рассчитаться деньгами. В самом деле, страшный механизм уничтожения, которому нет оправдания».
В архивных документах того времени есть сведения, что в 1859 году в Западных губерниях трезвость поддержали: 140.003 человек (Виленская), 30.000 (Витебская), 220.140 (Гродненская), 84.000 (Минская). В 1860 году движение охватило свыше 1.600 тысяч жителей края и потери стали заметны не только в кошельках торговцев. Резко упали доходы имперской казны, формировавшей на эти деньги до одной трети государственного бюджета. Поэтому, если сначала на явление смотрели снисходительно или даже одобрительно (в августе 1859 года вышел указ Священного Синода РПЦ о всесторонней поддержке), то буквально через год ситуация кардинально изменилась.
Русский бунт беспощадный и бессмысленный
Если на белорусских землях распространение трезвости среди населения имело преимущественно мирный характер, хотя, трактиры и корчмы иногда разрушали и сжигали, а торговцев избивали, то в российских губерниях процесс шел несколько иначе и носил форму традиционного русского бунта. Во-первых, полный отказ от употребления алкоголя не был самоцелью бунтовщиков. Их главным требованием изначально было снижение стоимости спиртных напитков и повышение их качества.
Во-вторых, борьба с трактирами, которые держали в основном свои «русские люди» (кабатчиков-евреев сдерживала «граница оседлости»), имела вычурный характер. Зачастую, к проявлениям массового недовольства приводили провокации со стороны самих предпринимателей, умышленно распространявших ложные слухи (например, о снижении стоимости ведра водки). Когда обман раскрывался, у народа возникало справедливое желание «помахать кулаками». В полицейских рапортах, составлявшихся по факту произошедших событий, все чаще стала появляться фраза «бунт против законной власти».
В конце концов, Александр II решил поставить точку в этом разрушительном процессе. Против бунтовщиков послали регулярные войска, усиленные артиллерией. Расправа была короткой. Свыше 11тыс. человек отправили на каторги и тюрьмы. Среди них, как утверждают отдельные белорусские историки, было 780 человек из Западных губерний. Большинство из них погибло в Сибири.
Уничтожив движение за всеобщую трезвость, откровенно угрожавшее финансовой безопасности Империи, царское правительство не смогло сломить людей, которые когда-то поклялись не употреблять алкоголь до конца жизни. Многие из тех, кто в 1858-1859 годах подписался под присягой, несколько десятилетий спустя еще состояли в единичных «тайных обществах трезвости». Как писал историк и этнограф Станислав Терехин, в конце XIX века в Беларуси последним «активным и боеспособным» осколком знаменитой антиалкогольной кампании было общество трезвости деревни Брашевичи Кобринского уезда Гродненской губернии.
Post
В своей знаменитой публикации «Народное дело», беспощадно порезанной цензурой, Н.Добролюбов написал, что из 1725 жителей Ошмян 900 дали обет воздержания от алкоголя. В Бресте в общества трезвости вступило две трети жителей, в Пружанах — половина. В Слониме, согласно рапортам городничего, «из христианского народонаселения, за малым исключением, почти все бросила пить вино, а из евреев — не менее трети».
Читайте нас в:
