В истории едва ли не всех славянских народов можно отыскать много сходств (не будем углубляться в дискуссию о влиянии финно-угров на формирование русского этноса). Везде были периоды расцвета (так называемые «золотые века»), когда государственные границы были гораздо более широкими, чем современные и охватывали соседние регионы (Сербия – при Стефане Душане, Чехия – при Карле ІV). Впоследствии многочисленные народы стали частью одной из империй – Османской, Австро-Венгерской, Российской или Германской.
Господство империй сопровождалось языковым, культурным и религиозным притеснением. В начале ХІХ века независимой оставалась только Россия, которая контролировала белорусов, украинцев, а впоследствии и поляков. Национальные движения, начавшиеся в XVIII-XIX веках, прошли примерно одинаковые этапы развития. Сначала их представители занимались исключительно возрождением языка и культуры. Потом поднимали вопрос автономии в широкой федерации. И позже выдвигали требования о полной независимости.
Похожая ситуация складывалась и на современных белорусских территориях. Расцвет государственности при Витовте, постепенный упадок Великого княжества, полонизация во время объединения в Речь Посполитую и в результате – полная зависимость от Польши. Особенностью развития земель стало их присоединение к Российской империи. Подобные примеры истории хорошо известны. Например, Хорватия изначально была частью Венгрии, а потом в ее составе была присоединена к Австрии.
В начале ХІХ века в среде полонизированной литвинской элиты наблюдалось постепенное увеличение интереса к собственной культуре и языку, что нашло отражение в собирании фольклора и научных исследованиях. Что касается политической деятельности, то она развернулась в русле движения за восстановление Речи Посполитой в границах 1772 года. А уже во время восстания 1863 года Кастусь Калиновский на заседаниях Литовского провинциального комитета требовал признания права Литвы-Беларуси на образование самостоятельного государства. Таким образом, внутренняя эволюция литвинского национального движения в середине XIX века в целом соответствовала общеславянским тенденциям.
Значение Польского восстания
Жестокое подавление Польского восстания 1863 года полностью изменило политическую ситуацию в регионе. Было казнено 128 человек, более 900 сослали на каторгу. Около 12,5 тысяч переселили, включая 500 человек, отправленных на поселение в Сибирь. Многие из участников восстания эмигрировали за границу. А на территории края до начала 1870-х годов сохранялось военное положение.
Развитие национальной идеи естественным образом замедлилось. Следующим ее этапом стало требование о создании автономной белорусской фракции в революционной организации «Народная воля», с которым в 1884 году (через двадцать лет после подавления мятежа) выступила студенческая группа «Гоман». Но такие идеи распространялись в обществе очень медленно.
Даже в начале ХХ века националистические процессы в регионе находились на местном уровне. Недаром Белорусская социалистическая громада выступала за свободное самоопределение и культурно-национальную автономию народностей в составе Российской Федеративной Демократической Республики (программа 1906 года). В 1915-1917 годах существовали идеи о восстановлении Великого Княжества Литовского, как Конфедерации белорусов и литовцев. И только в 1918-м, во время первого провозглашения БНР, произошел окончательный переход к общенациональной идее.
Получается, что только полвека после Польского восстания национальная идея вновь вернулась на прежний уровень развития. Отметим одну принципиальную разницу: если до 1863 года речь шла как о литвинах, так и о белорусах, то после революции 1917 года – только о белорусах.
Смена лидеров
Почему так произошло? После восстания 1863 года произошла смена социальной группы, находившейся в авангарде национального движения. Прежним лидером был немногочисленный слой литвинской, преимущественно дворянской элиты. Она осознавала собственную связь с традициями ВКЛ и была выразителем национальной идеи. В свое время историк Г.Саганович написал: «…патриотизм государственный не дал вырасти патриотизму национальному. Просто прибил его…».
Именно шляхетская элита могла бы сформулировать преемственность между прошлым и будущим современных белорусских земель. Репрессии, имевшие место после восстания 1863 года, фактически полностью уничтожили этот тонкий слой. Его остатки были вычеркнуты из политической жизни.
Еще одним претендентом на лидерство могла бы стать национальная буржуазия. Но она не успела сформироваться. Одна из причин — в том, что вследствие восстания 1863 года буржуазные реформы Александра II (судебная, городская, школьная, цензурная) проводились на территории Беларуси с опозданием или ограничениями, а земская вообще была реализована только в 1911-м. Это замедлило развитие региона во второй половине ХІХ века, привело к слабому уровню развития промышленности и медленному формированию основ гражданского сознания.
Лидерство в национальном движении перешло к так называемым разночинцам (выходцам из разных чинов), которые продолжили борьбу с императорской властью. В 1870-е годы в народническом движении участвовало немало выходцев именно из Восточной Беларуси (М. Судзиловский, С. Ковалик, Р. Исаев, Е. Брешко-Брашковская, А. Бонч-Осмоловский, Г. Гельфман, И. Гриневицкий). Но в политической борьбе они не делали акцента на свое белорусское происхождение и выступали за решение проблем всей Российской империи без учета белорусских особенностей.
Возможно, перечень этих имен — всего лишь случайное совпадение? Разумеется, свою роль в игнорировании белорусского вопроса могли сыграть два фактора. Во-первых, предел оседлости, существование которого невольно толкало евреев к борьбе за социальную справедливость. Во-вторых, следует учесть особенности развития сельского хозяйства в регионе. В восточной части Беларуси доминировало совместное (общинное) землевладение. А народники считали, что «ячейкой» нового общества должна стать как раз крестьянская община. Поэтому в упомянутом регионе такие взгляды попали в подготовленную почву. Но главную причину того, что белорусы участвовали не в литвинском, а в общероссийском народническом движении, надо искать в другом.
Особенности белорусского самосознания
Репрессии, имевшие место после восстания 1863 года, оборвали связь элиты с историческим наследием ВКЛ. Националистические процессы истребили под корень, поэтому работу нужно было начинать с нуля. Но у представителей разночинцев отсутствовала генетическая память о ВКЛ. Поэтому они не осознавали своей связи с литвинами и наследием древнего государства. Свои задачи представители разночинцев должны были решать в русле общероссийского движения.
Именно поэтому в начале 1870-х годов национальное движение претерпело перезагрузку. Сперва оно развивалось в русле общероссийского тренда. Одновременно продолжалось изучение края не только польскоязычными, но и русскоязычными исследователями. Позже были выдвинуты требования автономии-развития в составе федерации – и, наконец, независимости.
Когда движение вышло на уровень автономии, возникла потребность в осознании своей исключительности и отличий от русского мира. Чтобы как-то выделиться из общероссийского потока, в обиход вошли термины «Беларусь» и «белорусы», ранее известные в обществе. В результате, во время формирования национального самосознания среди широких масс прижилось слово «белорусы». Возвращаться к «литвинам» было уже поздно.
Впрочем, нам еще повезло. Белорусы буквально вскочили в последний вагон поезда и за полвека (с 1870-х до революции 1917 года) прошли путь, который другие нации одолевали за более продолжительное время. Да, мы могли остаться литвинами, но могли превратиться в поляков или русских.
Читайте нас в:
