Точное количество евреев, погибших в минском гетто в период 1941-1943гг по-прежнему неизвестно. Никаких официальных учетов не сохранилось. Историки сходятся во мнении, что можно уверенно говорить о цифре в 100.000 человек. Чтобы только представить весь ее ужас, следует разделить на количество дней существования резервации. Получается, что непрерывно, каждые сутки нацисты убивали порядка 140 ни в чем неповинных людей. Стариков. Детей. Женщин.
Жизнь, ставшая адом
Передовые части Вермахта оккупировали Минск 28 июня 1941 года. Красная Армия хаотично отступала. Организованную эвакуацию гражданского населения провести не удалось. Партийное и советское руководство выехало на Восток, оставив минчан на произвол судьбы. Люди не знали, что их ждет. Многие не верили советской пропаганде. Те, кто хорошо помнил 1918 год, уверяли, что при немцах «был порядок». Мало кто предполагал, что представители «культурной нации» уже через несколько недель превратят их жизнь в кромешный ад.
Одним из первых приказов оккупационных властей был организован «Юденрат» (еврейский совет) и проведена регистрация иудейского населения. В дальнейшем этот орган отвечал за управление и функционирование гетто. Распоряжением от 19 июля 1941 года все евреи переселялись на правый берег Свислочи, в кварталы Раковского предместья, между Немигой и Юбилейной площадью. На переезд отвели всего лишь пять дней.
Территория минского гетто включала в себя 39 улиц и переулков. В отличие от других крупных анклавов, например, варшавского, оно не было ограждено каменной стеной, а только забором из колючей проволоки. Помимо горожан, здесь оказались беженцы из Западной Беларуси, и «возвращенцы», так и не сумевшие сбежать от войны. По воспоминаниям еврейского подпольщика Гирши Смоляра, количество заключенных к концу лета достигло 80 тысяч.
Немцы согнали в Минск и евреев из других белорусских городов и местечек. Некоторые переселялись по своей воле, наивно считая, что шансов спастись в столице будет больше.
Проза бытия
Узников заставили обозначить себя желтыми повязками и нашивками. Для них ввели ряд запретов, в том числе, на владение имуществом, обучение в школах и хождение по тротуарам. Изъяли драгоценности, деньги и теплые вещи. Первоначально использовали на уборке городских улиц и строительстве в урочище Благовщина концлагеря «Тростенец». Сегодня эта «фабрика смерти» стоит в одном ряду с «Треблинкой», «Майданеком» и «Освенцимом». Утром колонны рабочих покидали территорию гетто, а вечером — возвращались обратно.
Действовал детский дом, медицинские учреждения (немцы боялись эпидемий), приют для инвалидов. За порядком следила местная полиция, не имевшая никаких прав и полномочий.
Разрешение на работу и выход в город в составе колон давал «Юденрат». У «счастливчиков» появлялась возможность приобрести еду или обменять вещи на продукты. Осенью 1942 года было введено, так называемое, «казарменное положение» — рабочие оставались ночевать там, где трудились днем, и только в конце недели возвращались в свои дома.
С каждым днем выходить на волю становилось все сложнее и опаснее. Ужесточился контроль, увеличилось число немецких патрулей, контролировавших каждый шаг заключенных. Оккупанты боялись нападений партизан.
С 1942 года гетто фактически превратилось в лагерь. Наличие жильцов в домах регулярно проверялось. На Юбилейной площади периодически проходили переклички. Единственным наказанием за любые нарушения была смерть. Всем зданиям и жителям присвоили индивидуальные номера. Ввели солидарную ответственность: если во время проверки либо переклички какого-то человека не оказывалось на месте или кто-то исчезал, каратели уничтожали всю его семью или соседей.
Погромы и схроны
После ноябрьских погромов узники гетто стали активно строить «схроны» в подпольях, навесах, подвалах, а также в пространстве между стенами (капитальной и фальшивой). Во время карательных акций люди пытались прятаться, при этом те, кто оставался, чтобы закрыть убежище и отвлечь внимание гитлеровцев, сознательно обрекали себя на смерть. Чаще всего собой жертвовали старики, спасавшие жизни детям и внукам. Через какое-то время нацисты узнали о тайниках и приняли меры: простукивали стены, натравливали служебных собак, окуривали помещения дымом. Схроны более позднего времени уже напоминали бункеры, отыскивать которые стало проблематично.
Убивая белорусских евреев, нацисты «освобождали» места в минском гетто для депортируемых из Германии, Чехословакии, Австрии. Примечательно, что немецкоязычные вынужденные переселенцы в большинстве своем были искренне убеждены, что едут колонизировать восточные земли, оккупированные рейхом. Многих из них убивали сразу по прибытии эшелонов на вокзал. Лишь относительно небольшой части «посчастливилось» оказаться в «особом гамбургском гетто» — в квартале, образованном улицами Короля, Романовская Слобода и Сухого. Их серую повседневность первое время даже скрашивал оркестр и молитвы.
По воспоминаниям выживших, дружеских отношений между заключенными двух частей гетто не было. Но через местных жителей европейцы могли обменивать у горожан вещи на еду.
Из воспоминаний узницы гетто, доктора Рахиль Раппопорт: «Несмотря на проволоку, что разделяла два гетто, жизнь все же сталкивала нас, главным образом, на работе. Это были люди не только с чужим языком, но и с совсем другой психологией, привычками, обычаями. Между нами быстро возникла взаимная антипатия. Они относились к нам пренебрежительно, считая «большевиками». Помимо этого, мы были бедно одеты и хуже выглядели. Их неприкрытое высокомерие в тех обстоятельствах выглядело трагикомично. А для нас они были «немцами», и мы их терпеть не могли. Долгое время они не понимали еще, что на равных разделят с нами одну судьбу».
Уничтожение
С первых недель оккупации нацисты уничтожали всех, в ком видели потенциальную опасность: советских работников, бывших военных, молодежь призывного возраста. Никакой ценности для них также не представляли представители «нерабочих групп»: старики, малолетние дети и хронически больные. Методично уничтожалась интеллигенция. Человеческое достоинство вначале унижали издевательством, а позже деморализованную жертву безжалостно убивали. Например, известного минского врача-кардиолога, профессора Лазаря Ситэрмана, заставляли голыми руками вычищать выгребные ямы туалетов.
Руководство СС «решало еврейский вопрос» последовательно и планомерно, следуя разнарядкам. В марте 1942 года после проведения очередной акции каратели не досчитались определенного количества жертв. Тогда «пустили в расход» рабочие бригады. 28 июля 1942 года все неработающее население гетто было уничтожено. Оставили в живых менее 11 тысяч заключенных, задействованных на различных неотложных работах.
Для зачистки еврейского населения, как правило, использовали специально оборудованные машины – «газвагены» или «душегубки», — в герметичные кунги которых подавались выхлопные газы, вырабатываемые двигателями. Тела вывозили за пределы Минска и сбрасывали в ямы.
Ликвидация гетто
В сентябре 1943-го прошла последняя депортация узников гетто в лагеря смерти на территории Польши – «Собибор» и «Майданек», а 21 октября 1943 года в ходе карательной акции убили всех, кто еще оставался в резервации. Избежать гибели удалось лишь тем, кто успел спрятаться в схронах. Некоторые просидели в них до самого освобождения Минска летом 1944 года.
Несколько десятков белорусских и немецких евреев продолжали трудиться на радиозаводе. Они жили в отдельном лагере, который иногда называют «малым гетто». За несколько дней до прихода Красной Армии их погрузили в товарные вагоны и повезли в Освенцим. Неподалеку от Минска эшелон попал под бомбежку, и части узников удалось сбежать. После войны, в 1946 году, нескольких еврейских инженеров радиозавода, выживших в этой «мясорубке», судили как «коллаборационистов».
Печальное возвращение
После освобождения Минска в июле 1944 года в город постепенно стали возвращаться те, кто уцелел в лесах и прятался в белорусских семьях. Еврейская община столицы понесла страшные потери. Даже сегодня невозможно точно определить количество узников гетто. Данные о регистрации не сохранились либо были преднамеренно уничтожены нацистами, чтобы избежать ответственности за преступления против человечества.
Сегодня считается, что через минский анклав прошло более 100 тысяч евреев. Можно допустить, что порядка 10% узников с помощью подпольщиков или самостоятельно спаслось, но смогло дожить до Победы менее половины.
Трагедия минского гетто долгое время сознательно замалчивалась. Советское руководство не хотело вспоминать первые месяцы войны. Государственный антисемитизм тоже не способствовал усилиям активистов по сохранению памяти и привлечению внимания к жертвам геноцида еврейского народа. Пропаганда акцента на национальностях не делала, поэтому надписи на памятниках сообщали о «советских гражданах, убитых немецко-фашистскими захватчиками».
Летом 1947-го минские евреи на улице Мельникайте поставили скромный памятник на месте массового расстрела пяти тысяч человек, известном как «Яма». Этот мемориал был первым поклоном жертвам Холокоста в СССР и единственным с надписью на идиш. В 1949-м автора текста – Хаима Мальтинского, а в 1952-м и каменотёса Мордуха Спришена по обвинению в космополитизме сослали в колымские лагеря.
В 2000-м на этом месте появилась скульптурная группа «Последний путь». Ее начали создавать сразу после развала СССР, а устанавливали исключительно вручную, чтобы не потревожить прах узников минского гетто, находящихся в земле. Раскопки решили не проводить.
Читайте нас в:
