Социальная политика гитлеровцев
В разные годы Великой Отечественной войны на территориях оккупированных немецко-фашистскими войсками проживало до 80 млн. советских граждан. Редко возникает вопрос, как они выживали? За какие средства питались и покупали одежду? Удивительно, но в отдельных случаях гитлеровцы проводили весьма гуманную социальную политику: платили пенсии по возрасту, пособия по безработице, инвалидам, беременным женщинам и кормящим матерям.
В целом они акцентировали внимание на контрастах «большевистского режима» и «нового порядка». В страшном прошлом должен быть остаться голод, товарный дефицит, колхозы, непримиримая борьба с религией, доносительство и репрессии. Германия принесла на эти земли не только освобождение, но и сытую, благополучную жизнь.
Именно в этом направлении работала мощная пропагандистская машина, параллельно решавшая сразу несколько стратегических задач. С одной стороны она понижала градус сопротивления местного населения и повышала лояльность к оккупационной власти, а с другой отвлекала от реальности. Это позволяло нацистам проводить более гибкую политику истребления славянских «недочеловеков» и превращения их в рабов германских колонизаторов. Разумеется, эти задачи не афишировались.
Излишняя гуманность
Каждый человек подсознательно верит, что черная полоса в его жизни вот-вот закончится, и настанут лучшие времена. Ведь хуже быть уже не может. В первое время оккупации многие искренне верили, что при немцах жизнь непременно наладится. Тем более, что они действительно подтверждали искренность декларируемых намерений. Во-первых, распустили ненавистные колхозы и разрешили крестьянам увеличить приусадебные участки. Каждый мог обрабатывать столько земли, сколько хотел.
Во-вторых, на несколько месяцев обнулили налогообложение. Разрешили свободную частную торговлю, которая существенно улучшила продовольственную ситуацию в городах. В-третьих, позволили восстанавливать церкви и проводить богослужения. В-четвертых, выплачивали заработные платы рабочим и служащим, а для снижения вероятности голодных бунтов запустили карточную систему распределения продуктов. Ею пользовались безработные, инвалиды и иждивенцы. Понятно, что благотворительность была нерегулярной и незначительной, а сами продукты крайне низкого качества, но «забота о народе» имела место быть.
Как любил повторять главный нацистский пропагандист доктор Геббельс, «чем наглее ложь, тем больше в нее верят». На самом деле с социальной сферой определились еще до начала войны. Уже в октябре 1941-го генерал В.Рейхенау, покоривший Киев и Харьков, заявил: «Обеспечение продовольствием военнопленных и местных жителей является излишней гуманностью».
Позаботься о себе сам
Фактически люди на оккупированных территориях выживали, как могли. Процветала меновая торговля. Крестьяне приезжали в город, где либо продавали продукты за немецкие марки, либо обменивали их на вещи, драгоценности или услуги нужных специалистов: портных, медиков, парикмахеров. Гитлеровцы поощряли частный бизнес, поскольку всё необходимое для себя в любой момент могли реквизировать с помощью силы оружия.
Естественно, никакой целенаправленной экономической политики у новой власти не существовало. Решение этого вопроса отложили на послевоенный период, хотя, предварительные наработки были. Например, из Украины планировали вывезти весь чернозем, а пустующие площади засеять крапивой. Немецкие ученые пришли к выводу, что она является не сорняком, а универсальной культурой с широкой перспективой использования для кормовых и технических нужд.
В социальном и экономическом плане все действия гитлеровцев были ситуативными, хаотичными и непоследовательными. Они разбивались на отдельные эпизоды, представлявшие собой вынужденную реакцию на текущие проблемы. Единственным устойчивым элементом была максимальная эксплуатация захваченных ресурсов. Гитлер прямо указал своим наместникам на Востоке «о необходимости принятия неотложных мер к незамедлительному и максимально полному использованию возможностей оккупированных земель в интересах Великой Германии…».
Городские и сельские управы при поддержке военных комендатур и гарнизонов реквизировали топливо, продовольствие, строительные материалы, различное сырье и иную местную продукцию. Они занимались восстановлением и обеспечением бесперебойного функционирования военной инфраструктуры, в которую входили, в том числе, железные дороги, автомобильные магистрали, электростанции, вагонные и паровозные депо.
Всё это было нужно делать очень быстро. Поэтому совсем скоро нацисты перестали скрывать истинное лицо оккупационной политики. Появилась трудовая повинность и принудительные работы. Стали нормой кровавые расправы, разбои и изнасилования. Эшелоны с рабами пошли в Германию.
К примеру, в довоенном Смоленске было свыше 150 тыс. жителей. Фронт докатился до города настолько быстро, что эвакуироваться смогли немногие. После освобождения насчитали чуть более 10% от первоначальной цифры. Остальные либо погибли, либо были вывезены в Рейх, как бесплатная рабочая сила. Смоленская область вообще стала практически безлюдной.
Социализм по-немецки
Пока одни оккупанты убивали и порабощали, другие самым парадоксальным образом налаживали мирное существование. В частности, выплачивали горожанам пенсии и социальные пособия по старым советским нормативам. На фоне многочисленных зверств подобная забота выглядела просто фантастично.
Пенсионная система заработала в СССР в 20-е годы. Она распространялась на отдельные категории трудящихся, в частности, ученых и учителей, а также в качестве эксперимента была введена на некоторых крупных предприятиях. В 1932-м ее наконец-то упорядочили и выплаты стали носить всеобщий характер. Женщины могли рассчитывать на них после 55-ти, а мужчины — после 60 лет. При этом они были обязаны иметь четверть века минимального трудового стажа.
Оккупанты не стали ничего изобретать и воспользовались старой системой. Более того, разрешили функционирование Собесов, хождение советских рублей, как платежного средства, и советских паспортов, как удостоверений личности. Этот вариант социальной политики на захваченных территориях историки называют «немецким социализмом» или «германским большевизмом». В целом, речь, конечно же, идет об имитации.
В селах пенсий не платили. Назначали старосту, как главу поселковой администрации, который отвечал за сбор натурального налога и выполнение различных работ, необходимых властям. «Повезло» и далеко не всем горожанам, поскольку единой политики на Востоке в отношении местного населения у гитлеровцев не было.
Оккупационные пенсии и пособия
Серьезные историки эту тему не рассматривали – отдали на откуп краеведам. По этой причине, как таковых, официальных исследований не существует. Подробности нужно искать в немецких архивных документах, которые в силу разных причин либо недоступны, либо содержат разрозненные сведения, не позволяющие сложить целостную картину событий.
И, тем не менее, доподлинно известно, что в так называемой, самоуправляемой «Локотской республике», находившейся на территории Орловской, Брянской и Курской областей, в период 1942-43 проживало около 580тыс. человек. Коллаборационисты платили пенсии по старости, а также финансово поддерживали инвалидов, больных, беременных и кормящих матерей. Необходимый бюджет формировали за счет 8-процентного подоходного налога.
В оккупированном Таганроге пенсии и пособия выплачивали избирательно. На социальную поддержку могли рассчитывать «нетрудоспособные граждане», «пострадавшие от большевистского террора» (политзаключенные), и «беднейшее население». Регулярные выплаты проводились старикам, инвалидам и семьям без кормильцев.
Степень инвалидности определял врачебный консилиум. Ежемесячно инвалид мог получить 100…125 оккупационных марок. Семьям без кормильцев при наличии одного ребенка платили 75 марок, при наличии двух детей – 100 марок и так далее. 100 марок в месяц имели пенсионер по возрасту. Социальный бюджет формировал 10-процентный подоходный налог. Пособий лишались евреи, семьи коммунистов, красноармейцев, сотрудников НКВД, а также те, чьи близкие родственники «эвакуировались с большевиками».
Похожая система социальных выплат в период осени 1942-го и лета 1943-го существовала и в оккупированном Харькове. Ею занимался пенсионный отдел городской управы, в котором служили местные жители. Немцы пришли в октябре 1941-го, но в течение года в отношении «унтерменшей» придерживались имперской политики. В результате голодомора многие умерли.
Тогда оккупанты перешли в другую крайность – начали материально поддерживать комсомольцев, коммунистов и чекистов. Евреи остались вне закона. Лица, имевшие заслуги перед новой властью, получали до 1.000 марок. Рядовые пенсионеры – 120, а инвалиды – до 150 марок.
Непосредственная выдача денег происходила в Управе. Сотрудников (всего 16 человек) было недостаточно, чтобы обслужить всех нуждающихся. Людям приходилось проводить в очередях по нескольку дней, причем, никто и ничего им не гарантировал. За весь октябрь 1942-го пособия смогли получить 2.876 человек или 26,1% от общего числа нуждающихся, в ноябре — 4.712 (34%), а в июне 1943-го — только 897 человек.
Прожиточный минимум отличался от средних выплаченных сумм (100…150 марок) сильнее, чем Земля от Луны. Осенью 1942-го за килограмм хлеба на харьковском рынке просили 150…200 марок, за десяток яиц — 90, за литр молока — 42, за килограмм картошки — 25 марок. Зарплаты также были относительно небольшими – до 700 марок.
Нацистские пенсии были всего лишь подачками, работавшими исключительно на пропагандистские цели. Со временем обман распознали даже те, кто изначально верил, что за черной полосой всегда идет белая.
Читайте нас в:
