На этот вопрос почти восемьдесят лет назад ответил высокопоставленный представитель японского военного ведомства Хидеки Тодзио: нападение произойдет тогда, когда СССР «станет похож на спелую хурму, готовую упасть на землю». Следовательно, «хурма» просто не успела созреть. Это удивительно, поскольку Страна Восходящего Солнца была связана с нацистской Германией и фашистской Италией договором о взаимной поддержке. К Советскому Союзу у нее были многочисленные территориальные претензии. Кроме этого, он являлся естественным конкурентом в борьбе за влияние на материковый Китай, Монголию и Корейский полуостров. И, тем не менее, в Токио так и не решились на открытое вооруженное противостояние Москве. Почему?
Взвешенное решение
В середине апреля 1941-го в Москву неожиданно прибыл Ёсукэ Мацуока — министр иностранных дел императорской Японии. После переговоров с Вячеславом Молотовым стороны заключили «Пакт о нейтралитете» двух государств по отношению друг к другу. До немецкого вторжения оставались считанные недели, и его неотвратимость была очевидной для всех. Подписывать договор о ненападении с одной стороной конфликта, имя прямо противоположные обязательства с другой его стороной в такой ситуации, как минимум, бессмысленно. Что же подвигло японцев на столь безрассудный поступок?
Существует версия, что это была своеобразная месть Берлину за аналогичный документ, подписанный с Москвой в критический момент провального для Японии конфликта на Халхин-Голе. На Востоке не принято прощать обиды. Хотя, в большой политике они играют лишь второстепенные роли. Здесь на авансцену выходят совершенно иные соображения.
Японское руководство трезво оценивало колоссальный экономический потенциал СССР, обусловленный численностью населения, обширными сырьевыми ресурсами и громадными территориями. Вероятность победить в затяжной войне была крайне низкой. В том, что она иной не будет, военные не сомневались. Исходя из этих соображений, участие в гитлеровской авантюре было сродни самоубийству.
Господство Японии на Тихоокеанском театре действий обеспечивал мощный императорский флот, не имевший реальных соперников. В условиях труднопроходимых лесов он был бесполезен. Относительно бескрайних просторов Сибири даже вся миллионная императорская армия выглядела песчинкой, способной быстро раствориться и потеряться из виду.
Высокую вероятность такого развития событий подтверждала многолетняя военная кампания против Китая, развязанная в 1932 году, до завершения которой было еще очень далеко. Японцы превосходили противника во всех компонентах, включая уровень развития технологий, вооружений и боевую подготовку армии, но всё нивелировалось значительной разницей в численности населения и необходимостью действовать на огромных пространствах.
Нехватка личного состава стала остро ощущаться уже с первых дней вторжения на материк. Оккупационные силы практически лишились возможности одновременно действовать на нескольких направлениях и фактически не контролировали огромные территории. Не менее актуальной была проблема снабжения войск продовольствием, боеприпасами и горючим. Стране не хватало ресурсов. Противник, наоборот, беспрепятственно и в необходимых объемах получал советскую, английскую и американскую военную помощь. Перекрыть все каналы поставок японцы физически не могли.
Вот и получается, что ведение одновременных боевых действий в Китае и СССР было безумием, как с военной, так и с экономической точки зрения. Более того, Советский Союз держал на Дальнем Востоке крупную группировку войск. Даже после отправки под Москву сразу нескольких полнокровных пехотных и танковых дивизий по своей численности она многократно превосходила всю Квантунскую армию, в которой по состоянию на 1938-й год было всего около 200 тыс. бойцов.
Бесплатный сыр из мышеловки
Более реальным поводом для мирных договоренностей с Кремлем выглядит желание Токио сосредоточить основные военные усилия на установлении своей гегемонии в Южной и Юго-Восточной Азии. Этот регион был крайне важен для Страны Восходящего Солнца в стратегическом и экономическом плане.
Нарастающая национально-освободительная борьба местного населения с европейскими колонизаторами в Индонезии, Индокитае, Малайи и Филиппинах существенно повышали шансы на общий успех, если принять во внимание, что в этот время самим суверенам было не до заморских колоний. Они либо воевали с Германией, либо были ею оккупированы.
Оставалось лишь договориться о ненападении с Москвой, чтобы обеспечить надежный тыл. Апрель 1941-го был выбран не случайно, поскольку заинтересованность Кремля в подписании такого документа достигла апогея. И, тем не менее, свои возможности в Токио всё же переоценили.
В самом начале 1930-х годов японцы стали активно поддерживать антиколониальные движения во французском Индокитае, британской Индии, голландской Ост-Индии (Индонезии). Они также достигли полного взаимопонимания по многим вопросам с Таиландом, который в то время был единственным независимым государством в регионе.
Японский флот с линкорами и авианосцами мог легко подавить сопротивление малочисленных французских и голландских гарнизонов, но с учетом поддержки Соединенных Штатов англичане выглядели куда более серьезными противниками. По большому счету, именно американский флот был единственным препятствием, мешавшим японскому господству на Азиатско-Тихоокеанском театре.
Лакомый кусок, который сам просился в рот, выглядел таким большим и вкусным, что в Токио не смогли удержаться от соблазна и на рассвете 7 декабря 1941-го атаковали военно-морскую базу Штатов в Перл-Харборе. Тем самым, руководство страны собственными руками начало копать могилу своей державе, вступив в противостояние с заведомо сильными противниками.
Если бы «хурма созрела»
Существуют сразу несколько распространенных заблуждений, касающихся обязательного вступления Японии в войну против СССР после падения Москвы или после выхода гитлеровских армий на левобережье Волги. Действительно в императорском генштабе рассматривали возможность высадки десанта в Приморье, захвата Владивостока, полной оккупации Сахалина, а также нанесения ударов в направлении Хабаровска с конечной целью в районе Иркутска и даже Омска. Однако, по уже известным причинам до планирования дело не дошло.
Более того, помимо взятия Москвы и «созревшей хурмы» Берлину было выставлено еще одно обязательное условие – захват Свердловска (Екатеринбурга). Оно было невыполнимым хотя бы потому, что конечным рубежом, предусмотренным планом «Барбаросса», была линия Архангельск-Астрахань. Дальнейшее продвижение вглубь советской территории гитлеровские генералы не планировали.
И всё же реальная возможность напасть на Советский Союз осенью 1941-го у Японии существовала. Самым активным лоббистом этой идеи в правительстве был тот самый Ёсукэ Мацуока, который подписывал «Пакт о ненападении» в Кремле. Он настаивал на необходимости действий, вызванных сложившейся политической конъюнктурой, а захват природных ресурсов и территорий полностью оправдывал нарушение ранее достигнутых межгосударственных договоренностей. Очевидно, что к его мнению прислушивались, поэтому за счет массовой мобилизации численность Квантунской армии к осени 1941-го с двухсот тысяч возросла вдвое.
И даже, несмотря на это, перейти границу японские генералы не решились. Удобный момент был упущен. После атаки на Перл-Харбор страна фактически вела боевые действия на два фронта – на островах Тихого океана и в Китае. Открывать еще и третий фронт – было безумием.
Миф о дальневосточных дивизиях
В первые месяцы войны только в Белорусском и Киевском котле Советский Союз потерял до двух миллионов солдат. После потери Смоленска до самой Москвы не было ни одного крупного соединения, способного противостоять натиску танковых клиньев Вермахта. Если бы в августе 1941-го Гитлер неожиданно не приказал командующему группой армий «Центр» Г.Гудериану повернуть на юг от направления главного удара, то ход войны мог сложиться совсем иначе. Современные западные аналитики утверждают, что именно это ошибочное решение фюрера привело к общему провалу плана «Барбаросса».
Срыв сроков наступления гитлеровцев позволил перебросить под Москву хорошо обученные и полностью укомплектованные по штатам военного времени дальневосточные дивизии. Считается, что именно они предотвратили неотвратимую трагедию захвата советской столицы. Это справедливо лишь частично.
Учитывая вероятность нападения Японии, СССР создал в регионе сразу два фронта – Дальневосточный и Забайкальский – с общей численность войск в 1.100 тыс. человек или порядка 50 дивизий. Летом 1941-го в западном направлении передислоцировали только 8 соединений с личным составом и техникой. Причем, на московском направлении оказались далеко не все. На линии фронта было очень много брешей, которые нужно было срочно затыкать, поэтому воинские эшелоны шли со всех тыловых округов. В частности, знаменитая дивизия генерала Панфилова формировалась на территории Киргизии и Казахстана.
Создание условий для невозможности вступления Японии в войну против СССР позволило к зиме 1942-го перебросить из дальневосточного региона в общей сложности свыше 600 тыс. солдат, около 4 тыс. танков, более 4 тыс. орудий, 16,5 тыс. грузовых автомашин, а также другое вооружение и боеприпасы. Доставку грузов осуществляло порядка тысячи железнодорожных составов.
Ошибочно думать, что эти перевозки оголили оборону восточных рубежей или ослабили группировку советских войск. Всё было компенсировано в максимально сжатые сроки.
26 июля 1945-го Китай, Англия и США потребовали от Японии подписать акт о безоговорочной капитуляции. Официальный Токио обратился к Москве с просьбой о посредничестве в благоприятном решении данного вопроса. Запрос остался без удовлетворения. Объявив войну Японии, СССР фактически нарушил договор о ненападении, подписанный в 1941-м. С тех пор официального мирного соглашения между двумя странами не было подписано.
Читайте нас в:
