Своеобразной литературной сенсацией стала статья профессора Белорусского государственного университета Нины Мечковской «Винцент Дунин-Марцинкевич никогда не писал пьесу «Пинская шляхта»», опубликованная в венском журнале «Wiener Slawistischer Almanac» в 2000-м году. Автор попыталась доказать, что создать столь талантливое произведение на литературно не разработанном диалекте под силу только отважному человеку с исключительными лингвистическими способностями, долго прожившему в Пинске и хорошо знающему нюансы местного наречия. Любому писателю сложно найти логичное обоснование целесообразности решения сверхсложной задачи — создать одно-единственное произведение на неизвестном тебе языке.
Если «Пинскую шляхту» написал не Дунин-Марцинкевич, тогда кто является настоящим автором?
Адвокат или судья
Практически безнадежно бороться с корпоративной солидарностью литературоведов и историков, когда подвергаешь сомнению сведения, записанные в школьные учебники в качестве безусловной истины. Они утверждают, что автором широкоизвестного одноактного водевиля «Пинская шляхта» является В.Дунин-Марцинкевич, но вдумчивые исследователи, однако, обращают внимание вот на что.
Во-первых, пьеса сильно выделяется среди других произведений Дунина-Марцинкевича своими оригинальными художественными приемами, более высоким литературным уровнем, а также неожиданным и необъяснимым языком – «пинской речью», которая значительно отличается от классического белорусского языка. Автор всю жизнь прожил в Минской губернии, поэтому доскональное знание «чужого» диалекта просто поражает воображение.
Во-вторых, шляхтич (герб «Лебедь») Винцент Дунин-Марцинкевич, который огромными усилиями добился подтверждения дворянства и идеализировал высшее сословие в других произведениях, вдруг резко разоблачил и высмеял знать.
На наш взгляд, единственным серьезным недостатком публикации профессора Мечковской является то, что в конце статьи она неполно обрисовала итоговый образ предполагаемого автора, считая его либо адвокатом, либо сотрудником суда. Из статьи предстает совсем другой образ:
— безусловно, талантливый литератор, довольно долго проживший в Пинске и использовавший местный диалект в ежедневном общении
— пытливый и образованный человек с недюжинными лингвистическими способностями, не понаслышке знавший быт простых горожан
— юрист, хорошо ориентировавшийся в тонкостях судебных дел.
Кто мог бы соответствовать таким критериям? Возможно, местный православный священник.
Заочная полемика
В 2005 году группа ученых из БГУ вступила в заочную полемику с профессором Мечковской. Убедительных контраргументов у нее не нашлось. Оппоненты пытались поймать автора скандальной публикации на мелких ошибках. Это распространенная тактика: найти небольшую оплошность и сконцентрировать на ней внимание читателя, чтобы подорвать доверие ко всей статье в целом. Сторонники традиционной точки зрения на авторство знаменитого произведения подчеркивали, что языковеду, даже хорошему, не стоит лезть в литературоведение, которое нужно оставить профессионалам. Даже обвинили заслуженного ученого-филолога в плагиате. Понять их можно: в свое время многие вплотную подходили к выводу, что Дунин-Марцинкевич не является создателем водевиля, но никому не хватило смелости его сформулировать и обнародовать.
В Пинске в 60-е годы XIX века возник историко-этнографический православный кружок, которым руководил активный борец с польским влиянием, пинский благочинный Василий Грудницкий. Членами неформального объединения были священники Платон Тиханович, Дмитрий Булгаковский, Феликс Дружиловский и Ян Окоронко. Вполне вероятно, что в заседаниях принимали участие директор гимназии Стефан Куклинский, учитель Михаил Загоровский, инспекторы народных училищ Николай Окоронко и Евстафий Таранович. Логично предположить, что начинать поиски автора «Пинской шляхты» следует среди них.
Исследователи предлагают обратить внимание на Платона Тихоновича и Стефана Куклинского. Серьезных аргументов в их пользу немного. Тихонович написал первую полесскую грамматику на основе диалекта деревни Лунин Пинского уезда (к сожалению, она осталась в рукописи, которая хранится в Литовском историческом архиве), а второй собирал фольклор.
В 2010 году крупнейший знаток полесских говоров Ф.Климчук опубликовал статью «О языке пьесы «Пинская шляхта»», в которой делает такие выводы:
— язык «Пинской шляхты» представляет собой стройную систему, которая не может быть стилизацией или неким неупорядоченным набором слов;
— в ней наиболее значимы два компонента: а) местная брестско-пинская речь и б) старая восточнославянская письменная традиция.
— диалект, на котором написан оригинал, имеет такую уникальную особенность, как наличие звука «умляут» в определенной позиции.
— автором мог быть и местный житель, и выходец из другого региона, который долго жил в Пинске и усвоил местную речь. Второй вариант более вероятен.
Вот для примера кусок из произведения (правописанием оригинала):
«Ой, так! Нэхай ганыт батько, нехай лает маты, а я люблю Грыцька и любити его вик буду… Шчо се за дур напав на батькоў? По пьяну завэлыса дай побылыса с собою за шляхецьтво, а мы с Грыцьком чрез то горуем да унываем. Его батько подаў на мого ў суд жалобу, и сигодня прыидет ў околыцю Найяснейшая Корона* на слидство. В ним цылое наше спасэнье… А вюн таки сырдиты, нэ допущай бог! Як наставыт одын вус угору, а другы вныз, як зыркнэ одным своим воком, а крыкнэ: по найяснэйшому указу! — то батьки злякаютса і сладят нам высилье…».
Напомним, что «Светлейшей Короной» знать называла судей, назначенных правительством («короной»).
Особенности, выявленные Климчуком в речи героев «Пинской шляхты», позволило ему высказать гипотезу, что пьеса написана на говоре деревни Купятичи, которая находится рядом с Пинском. Село славилось чудотворной иконой Купятицкой Божьей Матери — святыней Полесья. Это предположение удачно накладывается на тот факт, что российский писатель, фольклорист и полесский этнограф Дмитрий Булгаковский, составитель и автор знаменитого фольклорного сборника «Горожане», одно время служил священником в указанном селе. Примечательно, что в своей фундаментальной работе он подчеркивал уникальную черту пинской речи – наличие знака «умляут».
Звук «умляут» славянских языках отсутствует, но он есть в немецком: это нечто среднее между «ю» и «и». В оригинале пьесы он обозначен буквой «ю», иногда сочетанием «iо»: «вюн» — он, «вюна» — она, «тюлька» — только.
Читайте нас в:
